СОЛДАТЫ С ПТСР | delay @ tutti-nove

Эта блоговая запись является пятой частью цикла из шести записей. Войти в другие записи можно, щелкнув на их названия выше.

Когда в 2013 году в Дании был принят новый закон о ПТСР, профессионалы утверждали, что лечение солдат, наиболее серьезно пораженных ПТСР, является неудовлетворительным. Для прояснения этой ситуации был осуществлен проект. Исследователи должны были сканировать мозг солдат после их возвращения домой из зоны военных действий. Когда новость об этом проекте дошла до Датской Ассоциации армейских констеблей и капралов, реакция была восторженной. «Если исследования могут документально подтвердить, что мозг солдат, страдающих ПТСР, работает иначе, чем мозг здорового человека, это, надеемся, сможет привести к большему принятию этой болезни среди населения».

В предыдущем абзаце переплетается несколько тем: исследования, лечение, экономика, политика и последнее, но не менее важное, страстное желание солдат, чтобы опасности, которым они подвергаются во время боевых действий, включая риск развития ПТСР, были официально признаны. Несмотря на этот калейдоскоп тем, наука в этом случае является единственной ссылкой, эксплицитно разделяемой и профессионалами, и солдатами. Точнее, надежда, что сканирование мозга даст более полезное, новое, научное представление о патологии этого заболевания. Солдаты и исследователи не одиноки в своей надежде. Эта надежда прекрасно вписывается в нынешнее повальное увлечение мозгом. Поэтому можно небезосновательно допустить, что солдаты и делают, что если признание должно сегодня откуда-то придти, то почему бы не со стороны мозга. А может ли сканирование этого органа полностью оправдать ожидание, это совсем другое дело.

Кроме повышения уровня радиации, которой подвергаются субъекты, сканирование само по себе не является проблемой. Оно вполне может предоставить новые сведения о нейрофизиологических механизмах, посредством которых проявляются симптомы ПТСР. И все-таки проблема – т.е. тенденция понимать синдром, подобный ПТСР, лишь в научном и технологическом ключе – остается. Ожидающиеся новые прорывы в ближайшем будущем – выражение, часто используемое не только в средствах массовой информации, но и в научной литературе – возможно, только усугубят проблему. Дело в том, что поскольку в диагнозе ПТСР переплетены многие аспекты, он не поддается лечению по типу назначения антибиотиков, насколько бы психиатрии не хотелось подражать соматической медицине (вспомните первую блоговую запись этого цикла). Другими словами, сканирование мозга может лишь частично оправдать придуманное политико-научное определение ПТСР. С одной стороны, диагноз ПТСР выходит за пределы науки. С другой, сама наука не застрахована от влияния вненаучных мотивов человеческих субъектов, которые в данном случае участвовали в формировании диагноза ПТСР. Тем не менее, предполагается, что мозг даст ответы на вопросы, больше касающиеся отношений и разума, чем этого органа.

Солдатам и их врачам хорошо известно, что иные факторы, помимо мозга, влияют на то, как они справляются со своими задачами. Например, существенную роль играют взаимоотношения солдат и офицеров. Это вопрос отношений, а не только лишь физиологии мозга, даже если человеческие отношения частично осуществляются посредством нейрофизиологии. И все же мечта объяснить факторы отношений измеримой активностью мозга никогда не знавала лучших времен. Отсюда – распространенный дискурс, который стремится стереть различия между мозгом и разумом, позволяя мозгу представлять их обоих. Дискурс питает практику, в которой наука и технология служат для оценки, утверждения, регламентирования и управления всевозможными задачами, основанными на невысказанном предположении о возможности повысить эффективность, нейтрализуя или даже вовсе игнорируя человеческий фактор. Пусть в некоторых строго технических контекстах такой подход имеет свои преимущества. В контекстах с участием субъектов это нонсенс. Повышение эффективности иногда может быть возможным, но никогда до такой степени, чтобы эта эффективность реально воздействовала на субъекты. Эффективность задач, разработанных на благо сознания человеческих субъектов, неизменно будет недостаточной, если будет основываться на их исключительности.

Диагноз ПТСР иллюстрирует, каким способом DSM поощряет использование языка, оставляющего малое пространство для субъектов. Это справедливо как для пациентов, так и для врачей. Другой способ, которым пользуется DSM, состоит в превращении увеличивающейся доли нормальности в психопатологический диагноз. Отсюда, вклад DSM в дегуманизацию психиатрической практики. Определения и установки могут показаться приземленными и легко понятными, но они являются бледным отражением нашей реальности и не дотягивают до уровня проблем, с которыми мы сталкиваемся. Признание солдат – в первую очередь не вопрос мозга, а вопрос разума.

Далее: Что теперь?

2014-12-01